Маленькая принцесса - Страница 22

К оглавлению

22

– Ах, мисс, – произнесла она негромко. – Можно мне… вы разрешите мне… войти?

Сара подняла голову и посмотрела на нее. Она попробовала улыбнуться – но безуспешно. Вдруг – под влиянием любви и скорби, которые светились в глазах плачущей Бекки, – Сарино лицо дрогнуло, став почти детским. Она протянула руку и всхлипнула.

– Ах, Бекки, – сказала она. – Я же тебе говорила, что мы совсем одинаковые… мы просто две девочки… две маленькие девочки. Видишь, как это верно. Между нами сейчас нет никакой разницы. Я больше уже не принцесса.

Бекки кинулась к Саре и, плача, опустилась рядом с ней на колени.

– Нет, мисс, вы принцесса! – вскричала она, задыхаясь. – Что бы ни случилось… что угодно… вы все равно будете принцессой… вас ничто не изменит… ничто…

ГЛАВА 8.
На чердаке

Свою первую ночь на чердаке Сара запомнила на всю жизнь. Всю ночь она горевала – это было безудержное, недетское горе, о котором потом она никому никогда не рассказывала. Никто бы ее не понял. Возможно, было даже лучше, что непривычное окружение ее несколько отвлекло. Иначе поразившее ее горе совсем бы ее сломило: слишком оно было тяжко для детской души. Правда, в ту ночь она и не помышляла о себе – она думала лишь об отце.

– Папочка умер! – шептала она про себя. – Папочка умер!

Только впоследствии, много времени спустя, ей припомнилось, что постель у нее была такая жесткая, что, как она ни ворочалась, ей никак не удавалось улечься поудобнее; что на чердаке царила кромешная тьма, а ветер выл над головой, словно зверь. Позже она услыхала и другие звуки, которые еще пуще напугали ее. За стенами и плинтусами слышался какой-то шорох, возня и писк. Сара вспомнила слова Бекки. Это были мыши и крысы: они бегали, играли, дрались. Раз или два она даже слышала, как кто-то пробежал, стуча коготками, по комнате. Впоследствии она вспоминала, что, услышав эти звуки впервые, она вскочила и, трепеща от страха, забралась с головой под одеяло.

Перемена в ее жизни произошла внезапно, без всякой подготовки.

– Пусть сразу привыкает, – сказала мисс Минчин сестре. – Нужно ей показать, что ее ждет.

На следующий же день Мариэтт рассчитали. Проходя утром мимо открытой двери в свою прежнюю гостиную, Сара краем глаза увидела, что все в ней изменилось. Красивая мебель и украшения были вынесены, а в углу комнаты поставили кровать для новой ученицы.

Спустившись к завтраку, Сара увидела, что на ее месте рядом с мисс Минчин сидит Лавиния.

– Сара, – холодно обратилась к ней мисс Минчин, – вы сегодня же приметесь за свои новые обязанности. Садитесь за тот стол с младшими воспитанницами, следите, чтобы они не шумели, вели себя прилично и ничего не проливали на стол. Вам нужно раньше сходить вниз, Лотти уже опрокинула чашку с чаем.

Это было только начало, а потом с каждым днем обязанностей у Сары все прибавлялось. Она учила младших девочек французскому и проверяла заданные им уроки, но это было самое простое. Мисс Минчин решила, что Сара может быть полезна и во многом другом. В любой час и в любую погоду ее можно было послать с каким-то поручением или велеть сделать то, что не сделали бы другие. Кухарка и горничные последовали примеру мисс Минчин и с удовольствием помыкали «девчонкой», с которой раньше все так носились. Это были слуги не очень хорошего разбора; не отличаясь ни вежливостью, ни добротой, они лишь радовались, что есть на кого свалить собственную работу.

Первый месяц или два Сара надеялась, что ее старательность, готовность выполнить любую работу и молчание в ответ на попреки смягчат ее гонителей. Она была горда: ей хотелось доказать, что она зарабатывает свой хлеб и не рассчитывает на поблажки. Однако вскоре она поняла, что никого не смягчит, чем больше она старалась, тем требовательнее и высокомернее становились служанки, тем чаще бранила ее сварливая кухарка.

Будь Сара старше, мисс Минчин поручила бы ей заниматься со старшими воспитанницами и сэкономила бы на этом деньги, рассчитав учительницу, но Сара была так юна, что мисс Минчин сочла более удобным использовать ее как девочку на побегушках или служанку. Простому мальчишке-посыльному нельзя было бы так довериться, но на Сару можно было положиться – ей доверяли самые трудные дела. Она могла не только вытереть пыль в комнате или все расставить по местам, но и оплатить счета.

Сама она больше ничему не училась. Ее даже не пускали на уроки; лишь вечером, выполнив все поручения, она могла войти в опустевшую классную комнату с ворохом старых книжек и сидеть над ними всю ночь. Впрочем, разрешение на это ей давали очень неохотно.

«Я должна повторять старое, – говорила себе Сара, – иначе я все забуду. Ведь я теперь простая судомойка, а если я все забуду, то стану такой же, как бедная Бекки. Неужели я могу все забыть? Начну все путать и даже не вспомню, что у Генриха VIII было шесть жен!»

Любопытнее всего было то, как изменилось ее положение среди воспитанниц. Прежде к ней относились как к юной королеве – теперь же она словно не имела к ним никакого отношения. Она так много работала, что у нее не было времени даже перемолвиться с кем-нибудь из них словечком. К тому же она скоро заметила, что мисс Минчин предпочитает держать ее подальше от учениц.

– Я не желаю, чтобы она разговаривала или сближалась с воспитанницами, – говорила мисс Минчин. – Девочек трогают страдания, и, если она начнет рассказывать о себе всякие романтические истории, они станут смотреть на нее как на несчастную героиню, а это наведет родителей на ложные умозаключения. Пусть лучше держится в стороне – это соответствует ее положению. Я дала ей крышу над головой, больше ей нечего ждать.

22